Они сели в машину Крутова, отъехали от здания фирмы, и Егор сразу же обратил внимание, что выехавшая следом со стоянки иномарка – «Тойота-Королла», в салоне которой сидели водитель и два пассажира, увязалась за ними. Поглядывая за ней, Егор вырулил на площадь Ленина и, руководствуясь подсказками спутницы, довез ее до речного порта.

– Я быстро, – пообещала Катя, успевшая за то время, пока они ехали, рассказать Крутову о своей работе и о том, как они с Лизой ходили в кафе и освободились от опеки охранника, приставленного к Елизавете ее мужем. – Потом мне надо будет заскочить в мэрию, и мы поедем к моей маме, где вас ждет Лизка.

Минут пять Егор сидел в машине и наблюдал за белой «Тойотой», пристроившейся к парапету справа от речного вокзала. Потом дал газ и сделал круг по площади у речпорта. Реакции пассажиров «Тойоты» на этот рейд не последовало, они кого-то ждали. Но стоило в машину сесть Кате, как «Тойота» немедленно двинулась за «Рено» Крутова. Сомнений не было, преследовали именно Екатерину, что позволило Крутову сделать вывод: Лиза сбежала от мужа так удачно, что Мокшин потерял ее след и теперь с помощью своих людей пытается через подругу выяснить ее адрес. Правда, тут же пришла более здравая мысль: Мокшин мог бы выяснить это и более простым способом, заявившись в фирму и расспросив Катю. Единственное, что его могло остановить, – неуверенность в том, что Катя знает, где находится ее подруга.

– Они у меня уже выпытывали, – сказала девушка, когда Крутов осторожно спросил ее, не приходил ли к ней кто-нибудь от имени Мокшина. – Естественно, я ответила, что ничего не знаю.

Через час Катя наконец освободилась полностью, впорхнула в кабину «Рено», с облегчением вздохнула.

– Все, можем ехать к Елизавете. Мама живет на улице Гомонова, это за рекой, надо ехать через мост…

– Если позволите, я поеду один, – сказал Егор. – Высажу вас у фирмы и поеду, скажите только адрес.

– А вы найдете? – наивно засомневалась Катя.

Крутов улыбнулся.

– Язык до Киева доведет.

Екатерина продиктовала адрес, Егор довез ее до здания управления культуры и, пожелав высокой зарплаты, уехал. «Тойота» послушно пристроилась сзади, держась в ста метрах, но потом вдруг отстала и исчезла. Крутов, настроившись на игру с преследователями, даже почувствовал себя разочарованным, но предстоящая встреча с Елизаветой вытеснила все остальные мысли, и к дому Катиной мамы на окраине Брянска он подъезжал, уже с трудом сдерживая нетерпение.

Здесь начинался частный сектор города с незаасфальтированными улочками, кирпичными, панельными и деревянными домами, с садами и огородами. Дом Катиной мамы представлял собой бревенчатую избу чуть ли не столетней постройки с крышей из потемневшего от времени и непогоды шифера, окруженную небольшим яблоневым садом. Чем-то он напоминал родной дом Крутова, но без веранды, да размерами был вдвое меньше.

Понаблюдав на перекрестке за пустыми в этот предобеденный час улицами и ничего подозрительного не заметив, Егор подъехал к дому номер двадцать три по улице Гомонова, оставил машину и, оглядываясь, открыл калитку и вошел в палисадник. В нерешительности остановился у двери, прикидывая, что лучше: постучать или войти без стука, тихо, и в этот момент дверь распахнулась и с тихим визгом на шею Крутову кинулась Елизавета, одетая в белую маечку и шорты.

– Нашел, нашел, мой хороший, я же говорила, я знала, я ждала!.. – взахлеб запричитала она, целуя Егора в щеки, в шею, уши, губы, и длилось это блаженное сумасшествие до тех пор, пока Крутов, у которого закружилась голова, не обнял девушку сам и не прервал ее лепет долгим поцелуем. Потом подхватил на руки и внес в дом, ногой закрыв за собой дверь.

– Хозяйка дома? – спросил он, останавливаясь в сенях.

– Ушла по делам, – прошептала счастливая Елизавета, зажмурив глаза, – придет к двум. У нас уйма времени…

Крутов открыл дверь в светлицу, внес Лизу… а когда и как им удалось освободиться от одежды, вспомнить потом не могли ни он, ни она. Очнулись оба через час, полежали друг возле друга, умирающие, разгоряченные, умиротворенные, хотя и не удовлетворенные до конца, потом Лиза вскочила, затормошила Егора, и тому пришлось мыться в чистом дворике усадьбы вслед за Лизой: сначала он поливал ее водой из ковшика, потом она его.

В половине второго был накрыт стол, Лиза принесла бутылку грузинского вина «Саперави», и они выпили по рюмке, заново присматриваясь друг к другу, словно только что познакомились. А Крутов внезапно испытал удивительное чувство домашнего покоя и тепла, которого он не испытывал уже очень давно, несколько лет, с тех пор как похоронил жену.

– Что? – заметила его непривычно мягкий и нежный и одновременно жадный взгляд Елизавета, улыбнулась с оттенком смущения и вызова. – Понравилось?

Крутов рассеянно качнул головой, затем понял, что отвечает своим мыслям, не совпадающим с мыслями девушки, и проговорил как о чем-то само собой разумеющемся:

– Сейчас мы поедем к тебе на работу и ты напишешь заявление об уходе. Ну а потом… – он поднял рюмку. – За нас.

Лиза изумленно округлила глаза.

– Ты хочешь… чтобы я?..

– Я хочу увезти тебя в Москву. Думаю, рекламное агентство мы там тебе отыщем.

Елизавета засмеялась, покачала головой.

– Ты настоящий полковник, как поет Алла Пугачева. Пришел, увидел, победил. Не забыл, что за мной хвост, то есть муж? У него такие связи!..

– Мы их отрубим, – небрежно пообещал Крутов. – А откуда ты знаешь про связи?

– У него в гостях перебывали все крупные шишки из области, депутаты, милицейские чины, генералы, даже из Москвы приезжали, так что и не хотела бы – все равно всех встречала. Представляешь, ни одного симпатичного лица! Особенно мне не нравились его ученые гости: сколько спеси, сколько высокомерия, бог ты мой! А настоящей культуры, интеллигентности – ноль!

– Ученые? Зачем мэру друзья-ученые? И какие именно? Физики, химики, металлурги, машиностроители?

– В основном медики, врачи-психиатры, насколько я помню.

Крутов насторожился.

– Ты не путаешь? Именно психиатры?

– Или психологи… не помню точно.

– Раньше ты мне о друзьях-психиатрах мужа ничего не говорила.

– Ты не спрашивал.

– А о чем они разговаривали с мужем, на какие темы, не слышала?

– Так, о разной ерунде, в моем присутствии о делах никто не заговаривал. Кое-что я, конечно, слышала, обрывки фраз, когда приносила вино или кофе, но не понимала ничего. Например, что такое «груз 200»? Я не знаю…

– Они говорили о «грузе 200»? – медленно произнес Крутов.

– Ну да. Потом о каких-то испытаниях… о курганах… ну, не помню я, о чем еще.

– А о ФУМБЭП не упоминали?

Елизавета наморщила лоб.

– Кажется, мне знакомо это слово, но что оно означает… какое-то управление по медицине, по-моему. Это так важно для тебя?